Нирва прикольный. Не видишься с ним больше двух лет, потом встречаешься - а он вроде и такой же, и одновременно более серьезный, размеренный, добрый такой, иногда задумчивый. Немецкий знает. Ходит, довольный, по Вене и восхищается ею и Европой. Размышляет о серьезном, рассказывает о том, что повидал. А потом вдруг сын Сашка говорит нам, взрослым:
- А давайте играть так, чтоб идти и не наступать на полоски между плитками.
Взрослый Нирва соглашается с полуслова, и мы идем, не наступая на полоски. А потом Нирва говорит:
- Это еще что! Вот представьте, мы где-то были с компанией, и вот однажды сидим вместе, все взрослые мужики, общаемся. И вдруг кто-то предлагает: "А представьте, будто внизу, на полу, у нас лава". И все эти взрослые мужики соглашаются!
Я очень ярко представляю себе эту компашку мужиков. Они сидят на диванах и стульях, поджав ноги, перебираются на другое место прыжками, переставляют стулья, чтобы сделать себе проход, и переходят по этим стульям куда-нибудь к столу. И понимаю, что это и есть то самое мальчишество, которое живет в нем и в других взрослых мужчинах. И как же круто, что они умудряются это сохранять.
